Прочитал в одной газете чудный материал ко Дню Победы, посвященный памяти отца некоего Леонида Ф. Привожу его (без согласия автора!) полностью:
«Отцы ушли в бессмертие».
«В 1942 году, за несколько месяцев до Сталинградской битвы, мальчишкой, я оказался в маленьком городке неподалеку от Сталинграда, в больнице. Город немцы бомбили нещадно. Рядом со мной лежала моя ровесница, девчонка с голубыми глазами и смешными косицами. Не знаю уж по какому поводу, я спросил ее, что она любит. Ну что она могла любить в своей до смешного короткой жизни: мороженое, конфеты, плюшевого Мишку? И она мне серьезно ответила:
«Я люблю маму, папу и отбой воздушной тревоги…»
Проще и страшнее о войне не скажешь…
Позже сосед-фронтовик рассказал мне схожую историю. Фашистские самолеты разбомбили хутор. Погибли все, кроме 3-летней девчушки. С ожогом и глубоким рваным ранением она сидела в грязи, гладила волосы мертвой матери и все просила:
«Мама, мамочка, проснись…»
Эти воспоминания много лет я ношу в себе, как старые раны носят в своем теле пули, которые должны были убить, но не убили.
Свое стихотворение я посвящаю светлой памяти моего отца Николая Ф. и его боевых друзей, солдат и офицеров 515 стрелкового полка, 134 стрелковой дивизии, погибших на подступах к Москве.
Леонид Ф».
______________
Когда на смерть идут – поют,
А перед этим можно плакать.
Ведь самый страшный час в бою –
Час ожидания атаки.
Снег минами изрыт вокруг
И почернел от пыли минной.
Разрыв – и умирает друг.
И значит, смерть проходит мимо.
Сейчас настанет мой черед.
За мной одним идет охота.
Будь проклят 41-ый год
И вмерзшая в снега пехота.
Мне кажется, что я магнит,
Что я притягиваю мины.
Разрыв – и лейтенант хрипит,
И смерть опять проходит мимо.
Но мы уже не в силах ждать.
И нас ведет через траншеи
Окоченевшая вражда,
Штыком дырявящая шеи.
Бой был коротким. А потом
Глушили водку ледяную,
И выковыривал ножом
Из-под ногтей я кровь чужую.
Честно говоря, этот материал меня тронул до слез… Какой чудный, щедро усыпанный ярчайшими метафорами текст! Трогательная история о малышке-сверстнице, любившей отбой воздушной тревоги… Потерявшая всех родных трехлетняя крошка, гладящая волосы мертвой мамы…
Какие же талантливые люди живут рядом с нами! – думалось мне. А изумительное стихотворение, которое сын ветерана посвятил своему покойному отцу?! Как мне, учителю русского языка и литературы, не откликнуться на этот подлинный шедевр! Ведь должен же кто-то оценить по заслугам такое в высшей степени достойное литературное событие?
И я сел и написал свой скромный отзыв. Но редактор почему-то не сильно хотела его публиковать, так что он вышел лишь через два месяца. Вот как он выглядел:
Реплика.
_______
«К сожалению, чудные стихи «… Мне кажется, что я магнит…», опубликованные в материале «Отцы ушли в бессмертие» и посвященные неким Леонидом Ф. своему отцу и его боевым друзьям, погибшим в боях на подступах к Москве, на самом деле принадлежат не ему, а прекрасному поэту-фронтовику Семену Гудзенко.
Жаль покойного отца плагиатора и стыдно. Чужое не дарят».
В.А.Бронштейн.
____________
Между тем, эта история не так проста, как кажется на первый взгляд. Разумеется, текст «Отцы ушли в бессмертие» тоже украден где-то. Уровень наглости плагиатора потрясает, но будем снисходительны: к чему ни приводит безотцовщина…
А вот оправдывать редактора газеты, даму с высшим образованием, труднее. Ведь это стихотворение – не просто одно из сотен тысяч о Великой Отечественной. Оно общеизвестно и, по праву, входит в десятку лучших, где: «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…», или прославленное «Жди меня»; его вообще стыдно не знать, а уж литературному работнику – и подавно. Назвать его своим – сродни тому, чтобы попробовать изменить авторство «У лукоморья дуб зеленый…» или «Буря мглою небо кроет». Короче говоря, имеем с одной стороны – вопиющую наглость, с другой – такое же невежество.
Хуже другое, что подействовало на меня больше всего. За два месяца ни один из тысяч читателей этой газеты не заметил явного плагиата! Что бы это значило?
