Фаня Бранцовская

«Я чувствую себя благословенной, что у меня была возможность работать с ней, — заявляет Индре Джоффайт, которая помогала организовывать конференции в Вильнюсе. — Энергия, решимость и страсть Фани во всем, что она делала, вдохновляли всех вокруг. Я всегда буду помнить ее заботу, наши «дамские» разговоры, ее всегдашнюю готовность помогать и ее вечную внутреннюю молодость, несмотря на возраст и трагический жизненный опыт».

В независимой Литве Фаня стала заметной фигурой как в еврейской общине, так и в дипломатических кругах, поскольку сопровождала приезжих лидеров в их «турах» по бывшему гетто и Понарам, где было убито множество ее родственников.

Но это повышенное внимание вызывало и проблемы.

 

После распада Советского Союза в странах Балтии обостренно зазвучал националистический нарратив, который приравнивал действия советской власти к действиям нацистов. Известный как теория «двойного геноцида», этот нарратив был в значительной мере отвергнут еврейскими и западными институтами Холокоста, но стал практически стандартом в Литве и других странах Балтии.

Это привело к клеветнической кампании, направленной против Бранцовской и других выживших еврейских партизан, таких как Марголис и Ицхак Арад, бывший директором «Яд Вашема» с 1972 по 1993 год.

За участие в боевых действиях в советских партизанских отрядах их обвинили в военных преступлениях на том же уровне, что и литовцев, сотрудничавших с нацистами.

«Я полностью согласна с антикоммунистическими заявлениями. Но с чем я не согласна, так это с уравниванием людей, совершавших геноцид в Аушвице, и людей, освободивших Аушвиц. Они не одинаковы, — заявляет Кац. — Как бы сильно кто-то ни ненавидел сталинский Советский Союз, мы были в годы войны в американо-англо-советском альянсе, и Советский Союз был единственной силой, сражавшейся с Гитлером в Восточной Европе. Потому, да, конечно, партизанский отряд Фани действовал совместно с другими советскими партизанами, которые сражались».

 

Для Бранцовской эта ситуация обострилась в 2008 году, когда главный прокурор Литвы публично потребовал допросить ее по поводу предполагаемого участия в убийствах литовских мирных жителей во время войны.

Кац считает, что это требование было ответом на возросшее давление со стороны Центра Симона Визенталя и других еврейских учреждений на Литву с целью расследования преступлений литовских коллаборационистов.

Обвинения были сняты в том же году, но инцидент оказал заметное влияние на Бранцовскую, в результате чего она отдалилась от общественной жизни в Литве.

Однако она не прекратила преподавать идиш и активно работать со студентами, в том числе экскурсии она водила до своего 99-го года жизни, когда слегла накануне пандемии сovid-19.

 

С ее смертью разорвана еще одна нить, связывающая еврейское прошлое Восточной Европы и богатую идишcкую культуру.

«Она была одним из последних свидетелей довоенной еврейской жизни в Вильно, гордой выпускницей идишской школьной системы, где все, от химии до латыни и Шекспира, изучалось на родном языке еврейской общины, — написал в своем мемориальном посте в соцсетях бывший заместитель редактора идишского раздела газеты Forward Джордан Куцик. — После того как почти вся ее семья и культурная среда были убиты, а ее родной язык подавлялся в течение 50 лет, она не теряла времени, помогая документировать историю своего города и побуждая других изучать ее».