В.Бронштейн
На конкурсе «Журналист года», подведение итогов которого проходило в двухтысячном году в кафе «Микон», я поднял тост за главное слово русского языка – любовь. ( Пушкин, в активном словаре которого было сто пятьдесят тысяч слов, таковым считал глагол «любить»). И пожелал присутствующим всегда находиться в атмосфере любви – и своих близких, и коллег по работе – ибо именно такая атмосфера всемерно содействует повышению результатов творческой деятельности.
Все были приятно тронуты и дружно подняли бокалы, лишь владыка Ионафан, глава областного православия, сидевший со своим секретарем за соседним столиком, довольно громко произнес:
– «Ну, слово «любовь» – главное у нас… А у вас, на иврите, – какое слово считается главным?»
В зале установилась тревожная тишина. Мне было четко показано, что я – чужой, все ждали, что я скажу в ответ. Обычно у меня в таких случаях реакция, как и у многих других людей, несколько заторможена. Я даже подумал, что надо просто достойно промолчать, уже этим вызвав сочувствие окружающих. Но тут что-то со мной произошло, будто в голове высверк какой-то, и я в полной тишине, медленно чеканя слова, негромко, но так, чтобы было слышно всем, ответил заносчивому попу:
– «У моего народа, владыка, главное слово на иврите: «Бог». Адонай».
В глазах помощника епископа мелькнули довольные искорки, в зале облегченно зашевелились, наступила разрядка. В перерыве ко мне подходили председатель областного совета Третьяков, мэр Ордынский, заместитель губернатора, жали руку, говорили, что им было неловко за владыку, высказывали одобрение, что удалось так осадить его. Ионафан посидел еще несколько минут и затем, с лицом человека, который потерял в одночасье всех своих родственников, покинул уважаемое собрание. Ведь это для него, высокого религиозного деятеля, слово «Бог» должно было быть главным…
