Виталий Бронштейн
 Конечно, любая многолетняя дружба со временем приобретает несколько иные очертания. Если посмотреть, что между мной и моим приятелем Петей Лагиным сейчас общего, то на первое место я бы безусловно поставил… диабет. Он поразил нас примерно в одно время. Слава Богу, пока не инсулинозависимый. Петя любит о нем подолгу судачить. Читает разные пособия. Кое-что проверяет на себе. Живет своей болезнью, – как сказала бы моя мамочка. А недавно он меня вообще поразил. Рассказал, что у него врачи нашли десять заболеваний. И с удовольствием перечислил: диабет, гипертония, ишемическая болезнь сердца, атеросклероз, гепатоз, фурункулез, артроз тазобедренного сустава, начинающаяся катаракта и конъюнктивит (периодически).
Каждое заболевание он уважительно четко проговаривал, вроде раскланивался с могущественным другом-покровителем, снизошедшим к нему в унылые будни. В его мечтательном тоне робко сквозила надежда, и чуть прищуренные глаза замерли в одной точке, будто наблюдая что-то заветное на дальнем горизонте. Десять болезней…
Я знал, что Петя частый гость медицинских учреждений, но о таком внушительном шлейфе разнообразных недугов даже не догадывался. И тут, довольный произведенным впечатлением, Петя не удержался и сделал еще одно ошеломляющее признание.
– Ты знаешь, у меня есть склонность к системному мышлению… Вот я и решил подойти к своим болезням, используя традиционно научный подход. Завел на каждую болезнь по толстой тетради, куда и заношу все, что мне становится известным из специальной медицинской литературы, а также из других источников. Скажу тебе честно: я уже больше пяти лет, кроме медицинских книг, ничего не читаю. Даже газет не держу в руках. Зато о своих заболеваниях знаю больше любого врача!
– Зачем же ты тогда ходишь по больницам?
– Как зачем? Ну, консультируюсь с ними, совместно вырабатываем подходы к лечению моих заболеваний, исходя из индивидуальной картины и развития каждого конкретно в моем организме. Потом, у них же и аппаратура кой-какая имеется… Конечно, они нервничают, но худо – бедно общий язык находим.
– А почему нервничают?
– Потому что мне приходится их постоянно поправлять: они же по крупному счету ни черта не понимают. И не хотят в этом, собаки, признаваться! А я о своих болезнях знаю, практически, все. Потому что для врачей – это обычные чужие болезни, которых в своем институте они изучали сотнями. А для меня – это собственная десятикратная беда, которая мне, а не кому-то другому, болит и лично меня, а не кого-то другого, хочет извести со свету. Я скажу тебе больше: если бы все больные были такими, как я, то и врачи у нас были б совсем другие. А так, каких заслуживаем – таких и имеем…
Ты никогда не обращал внимания, какие у них равнодушные сонные рожи во время приемов? Оживляются, гиппократы хреновые, только когда им кто-нибудь звонит по мобильному телефону. Мне на прошлой неделе было назначено у эндокринолога в поликлинике, и я по пути туда зашел в магазин и купил подарок на день рождения дочери, Валька с детьми должна была приехать вечером. Взял комплект столовых приборов, попросил упаковать покрасивее, обвязать ленточкой.
Так моя докторша вдруг такая внимательная стала: и осматривает меня, и расспрашивает участливо, а сама глаз от пакета не отрывает…
Мой старый друг, обладающий столь ценным системным подходом к своим болезням, недавно поделился сокровенным: что смерти он совершенно не боится, но вот умереть рано – ни за что не хочет, ведь тогда насмешит всех близких, знающих о его десяти тетрадках. Какая чепуха, правда?
Когда-то в молодости, хитро улыбаясь, Петя поведал мне немудреный жизненный прием.
– Хочешь знать, что о тебе думают другие, притворись, что плохо слышишь. Жалуйся на плохой слух, постоянно переспрашивай, вроде ты чего-то не расслышал, и через самое короткое время все начнут говорить, в том числе и о тебе, не обращая внимания на твое присутствие, то есть довольно откровенно. Поверь, услышишь много интересного. По крайней мере, не будешь заблуждаться, кто твой друг, а кто – враг. Вот моего батю все считают глухим, а он, молодец, всегда знает, кто и как к нему относится.
Я этот разговор запомнил, а Петя, видимо, забыл. И когда со временем он стал все чаще переспрашивать, невольно вспоминал его дружеский совет и смеялся в душе. Но прошли годы, и он действительно стал терять слух. Такое в старости со многими случается. Вот мне недавно и рассказали смешной казус, связанный с его легкой нынешней глухотой
Встречаются на автобусной остановке Петя и Марья Александровна Баум, роскошная дама пенсионного возраста, учительница, с которой они некогда вместе работали. Зима, промозглая погода, люди, стремясь укрыться от пробирающего насквозь ветра, сбиваются в небольшую кучку, транспорт как сквозь землю провалился. Маша явно рада встрече, говорит Пете, что он прекрасно выглядит, коллеги чуть ли не целуются.
Тем не менее, довольный Петя замечает, что у Маши уставший вид, заботливо интересуется, не больна ли она. При этом его визави говорит негромко, рассчитывая на приватный характер встречи, а тугой на ухо Петя, понятное дело, изо всех сил старается, чтобы она его услышала… В общем, слушателями этой содержательной беседы невольно становятся все ожидающие автобуса.
Такая гласность Маше, похоже, претит, но разве Петю удержишь, если он разойдется? А автобуса все нет и нет. И что, вы думаете, делает в такой ситуации мой давний друг? Естественно, как человек, усвоивший целый ряд медицинских пособий, тут же пытается поставить ей точный диагноз.
– Ну, признаки изнурения явно налицо, – начинает он с умным видом размышлять. – Скажите, быстро ли вы устаете? Много ли потребляете жидкости?
– Даже не знаю, – теряется Маша, – устаю я действительно быстро, наверное, это все же возраст… Ну а воду пью – как когда. Если поем соленого, действительно, многовато…
– Вот-вот, очень может быть – диабет. Кстати, у вас родственники не страдали этой болезнью? У меня лично – диабет, и все его симптомы я прекрасно знаю.
– Кажется, бабушка болела диабетом, – неохотно припоминает Маша. – Но я не думаю, что у меня эта пакость. Да и сладкое я не люблю с детства.
– Это еще ни о чем не говорит, – компетентно обрывает ее самозваный эскулап. Есть еще один признак, стопроцентно свойственный этому коварному заболеванию…
– Какой же? – вяло спрашивает расстроенная пенсионерка. Пассажиры с интересом прислушиваются к их высоко профессиональной беседе.
– Здесь главный показатель – ваше влагалище, – громко говорит он. Толпа тревожно замирает.
– Как это? – робко лепечет вмиг покрасневшая женщина.
– Очень просто: оно у вас часто зудит?
– Что вы такое говорите? – пытается уйти от прямого ответа бедная Маша.
– Я спрашиваю: как дела с вашим влагалищем? Часто ли оно у вас чешется? Не бывает ли, что хочется расчесать до крови, вроде началась менструация?
– Я не знаю, вот мой номер, кажется, – облегченно говорит Маша и сломя голову бросается по направлению к так кстати подошедшему автобусу.
– Если зудит влагалище, – громко летит ей вдогонку, – обязательно идите к врачу, на худой случай, можете позвонить мне домой. Телефон есть в городском справочнике!
… Ходит-бродит по нашим клиникам пожилой человек в темном старого покроя плаще и с неизменной палочкой в руках, мой старый друг Петя Лагин. Хорошо представляю себе, как ненавидят его врачи, как замирает сердце у любого из них, когда он направляется к его кабинету, и как потом этот эскулап облегченно вздыхает, когда сверхэрудированный пациент проходит мимо. Десять тетрадей – это вам не шутка… Достаточно сказать, что за последние годы с шестью из своих недугов он уже справился и, если Бог даст времени, похерит оставшиеся четыре. Уйдёт на тот свет здоровый, как бык, чего я всем нам желаю: на 120-м году и – внезапно!